Будет ли Россия менять цели и тактику обстрелов, может ли враг расширить территорию наступления и сколько еще Кремль сможет вести войну – в интервью РБК-Украина рассказал заместитель начальника ГУР Минобороны Украины Вадим Скибицкий.
Российская ставка на уничтожение нашей энергосистемы не сработала. Москва свела к минимуму запасы высокоточных ракет, и после этого большинство украинцев все равно круглосуточно имеют доступ к свету.
Поняв, что этот план дает сбой, Кремль решил снова собрать усилия, чтобы совершить прорыв на фронте. Однако широко анонсированное "большое" российское наступление за более чем месяц почти не принесло врагу значительных результатов.
Как теперь будет действовать Россия, может ли нанести удары по новым направлениям, об уровне угрозы из Беларуси и кто помогает Москве с вооружением – в интервью РБК-Украина рассказал заместитель начальника Главного управления разведки Вадим Скибицкий.
– Какая у россиян сейчас ситуация с высокоточными ракетами и удается ли им наращивать производство?
– К концу года они могли производить по 20-30 крылатых ракет "Калибр" и "Х-101" ежемесячно. С "Искандерами" у них гораздо хуже ситуация. Нам известно, что россияне намерены удвоить объем производства всех этих ракет. Но главное их препятствие – это санкции. Именно в этих ракетах большая доля иностранных компонентов. Если санкции будут соблюдаться, если за ними будет строгий контроль, эти планы враг не сможет воплотить.
Потому сегодня мы и видим, что Россия уменьшает использование высокоточных ракет при ударах. В то же время увеличивается интервал между нанесением ударов. Ведь сначала, в октябре прошлого года, россияне осуществляли массированный обстрел раз в неделю, потом – раз в 10-14 дней, а сейчас они не могут организовать обстрел чаще двух раз в месяц, потому что нужно иметь определенные запасы. Их производство не позволяет покрывать то количество, которое воздушно-космические силы и военно-морские силы России выпускали раньше, и соответственно – компенсировать запасы.
Мы обращаемся к международному сообществу, чтобы был надлежащий контроль над соблюдением санкций, перекрытие каналов их обхода и применение мер против тех стран, которые помогают России в этом. Это три направления, с которыми сегодня необходимо работать, чтобы не допустить наращивание агрессором производства высокоточного оружия.
– Есть ли у вас ориентировочные данные о запасах высокоточных ракет, которые они чаще всего используют для обстрела Украины?
– У россиян, по нашим подсчетам, осталось 15% тех объемов, которые были до начала войны. Речь идет о высокоточных "Искандерах", "Калибрах", Х-101, Х-555, "Кинжалах", а также о ракетах Х-22. Однако если рассматривать отдельно по видам, то, например, запасы "Калибров", Х-101 и Х-555 составляют даже менее 10%.
Сегодня россияне действительно пытаются накопить ракеты, чтобы они не просто могли наносить удары по нашей инфраструктуре, а и чтобы это боевое оружие было нацелено на военные объекты, на группировки, на пункты управления, на систему логистики.
– Несмотря на то, что уже весна, большинство украинцев круглосуточно со светом, а ракеты у россиян заканчиваются, последний обстрел был все равно направлен на энергетику. Есть ли основания полагать, что они в дальнейшем пересмотрят цели – в смысле мишеней – и стратегию ударов и это уже не будет атака на энергетику?
– Давайте возьмем последние удары беспилотными летательными аппаратами в ночь с 17 на 18 марта и в ночь с 21 на 22 марта. Попали в базы горюче-смазочных материалов в Новомосковске, Житомире и еще были попадания в Яворовском районе. Какие основные цели были? Система логистики наших войск и концентрация нашей техники, которая находится в пунктах дислокации.
Климатическая зима уже заканчивается, а Кремлю так и не удалось разрушить украинскую энергосистему благодаря нашим энергетикам, Вооруженным силам, войскам противовоздушной обороны, а также скординированной работе всех министерств и ведомств. Поэтому россияне сейчас будут немного переориентировать направления нанесения ударов. Это могут быть и военные объекты, и концентрация войск, и система логистики наших группировок. Как раз удары по нефтебазам подтвердили, что они будут пытаться уничтожить те критические элементы инфраструктуры, которые нам необходимы для успешного ведения боевых действий.
– Энергетика останется среди целей?
– Да, останется. Останутся также объекты критической инфраструктуры, прежде всего, экономические – те, которые влияют на развитие нашего государства.
– Что вы подразумеваете под экономическими объектами?
– Это нефтеперерабатывающие предприятия, предприятия оборонно-промышленного комплекса и так далее.
– В Воздушных силах допускали, что мишенями также могут стать гидротехнические и очистные сооружения. Есть ли у вас такие данные?
– Возможно. Мы анализируем, разведку каких объектов ведет Российская федерация. Среди них есть и гидротехнические сооружения, мосты через Днепр, аэродромы и аэропорты, пути поставок вооружения и военной техники, идущие с Запада. Россия постоянно осуществляет разведку этих объектов, в том числе космическую.
– У людей есть опасения, что Россия сейчас может начать бить по местам скопления новой техники, предназначенной для нашего будущего наступления, или по путям, по которым она будет перемещаться. Можете ли вы успокоить, сказав, что уничтожить эту технику России не получится?
– Сейчас очень сильно работают наши спецслужбы, силовые структуры. Служба безопасности Украины выявляет агентурные сети РФ, которые могут передавать информацию противнику. Она постоянно разоблачает людей, которые работают на Московию и могут передавать данные о перемещении наших войск, техники и вооружения.
Во-вторых, мы принимаем все необходимые меры по маскировке, введению в заблуждение, сокрытию перемещения вооружения и так далее. В-третьих, территория Украины большая, мы стараемся использовать не один путь поставок, различные приемы, формы доставки вооружений и боеприпасов, которые нам поступают. Поэтому можно не сомневаться, что мы приложим все усилия для того, чтобы своевременно разоблачить планы врага, сохранить все, что нам дают наши партнеры, и подготовиться к дальнейшим действиям.
– Как вы считаете: Россия будет сейчас выпускать меньше ракет, но чаще – например, раз в неделю, или противник будет собирать больший залп – условно 50-70, чтобы загрузить нашу ПВО?
– Если руководствоваться логикой, то для прорыва нашей противовоздушной обороны для них более эффективно наносить массированные удары. Именно поэтому они начали комбинировать разные типы ракет – начиная от высокоточных, старых Х-22, гиперзвуковых "Кинжалов" и заканчивая зенитными ракетами С-300. Кроме того, враг начал активнее использовать БПЛА, разные воздушные шары для отвлечения и разведки нашей ПВО.
По нашей оценке, Россия на сегодняшний день не способна выпускать за одну атаку 90-110 высокоточных крылатых ракет, как это было раньше. Поэтому сейчас они накапливают и пытаются нанести массированный удар, совмещая разные средства поражения – это им необходимо, чтобы прорвать нашу ПВО. Но и мы накапливаем наши силы и средства, чтобы у нас была эффективная система противовоздушной обороны, в первую очередь нашей сухопутной группировки.
– Как бы вы оценили "успешность" этого "большого" наступления России, которое анонсировали еще с декабря?
– Большое наступление – это была больше российская пропаганда и переоценка своих возможностей. Где это большое наступление? Россияне перешли к активным наступательным действиям в начале февраля. Цель у них осталась одна – выход на границы Донецкой и Луганской областей. Но сегодня уже понятно, что у российских войск нет возможности проводить широкомасштабные стратегические наступательные операции. Наши защитники отбивают удары, держат оборону и сковывают силы неприятеля на нескольких участках фронта. Ведь россияне рассчитывали, что у них будет стремительный успех на каком-то направлении, и они начнут его развивать, а этого успеха нет.
Военная разведка знает диспозицию российских войск, какие резервы у них есть, мы знаем их планы. Генеральный штаб Вооруженных сил Украины планирует все операции для того, чтобы сдерживать врага и подготовить необходимые условия для наших дальнейших действий.
– Они вряд ли могут начать наступление еще на каких-то направлениях, кроме тех, где они активизировались с февраля (Купянское, Лиманское, Бахмутское, Авдеевское, Шахтерское)?
– Они готовятся, проводят разведку и пытаются определить слабые места в нашей обороне. Но еще в начале вторжения стало очевидно, что Россия не способна проводить одновременно большое стратегическое наступление на 2-3 направлениях – это невозможно. Это опыт года войны.
Херсонская и Запорожская области, Крым – там россияне готовятся к обороне. Мы видим это. А что касается тех направлений, которые вы назвали – это шаги к выполнению той задачи, которую они не выполнили – выход на административные границы Донецкой и Луганской областей.
– Насколько сейчас острый конфликт между Пригожиным с одной стороны и минобороны и генштабом РФ – с другой?
– Этот конфликт продолжается. Кто выйдет победителем? Скорее всего, министерство обороны и генштаб. Они резко ограничили поставки и боеприпасы для "вагнеровцев". У Пригожина есть проблемы с набором личного состава. К тому же он не выполнил то обещание, которое давал: он говорил, что до сентября возьмет Бахмут. Он начал критиковать российскую регулярную армию, хотя сам не выполнил свои обещания.
Но главное – останется ли вообще ЧВК "Вагнера" после того, что сейчас происходит вокруг Бахмута? Она теряет свои основные силы, а их интересы не ограничиваются только Украиной. У них есть задачи в Сирии, Африке, на Ближнем Востоке. Пригожин уже откровенно признает, что его просто сливают.
Кроме того, посмотрите комментарии Гиркина после выдачи ордера на арест Путина. В России уже начали понимать, что Путина поставили в одну линейку с основными военными преступниками ХХ века – Каддафи, Милошевич, Хусейн. Это очень мощный шаг международного сообщества. Еще год назад никто даже не мог представить, что будет поднят вопрос создания военного трибунала для Российской федерации, ордер на арест Путина. Поэтому сейчас могут начаться совсем другие процессы, в том числе среди руководства в Кремле.
Ближайшее окружение Путина сейчас его поддерживает. Но все комплексные мероприятия, которые сегодня происходят – и международные санкции, и ограничения в отношении России, и формирование широкой коалиции в поддержку Украины – будут иметь последствия. Война в целом привела к необратимым процессам в России. Их внутренняя пропаганда делает свое дело, но мы знаем, как быстро разрушаются империи. Так было и с Российской империей, и с Советским союзом. Мнения и симпатии людей могут очень быстро измениться.
– Это мощный шаг, но не является ли он более символичным?
– На это нужно время. Когда мы подавали иск в Международный суд ООН с целью привлечения Российской федерации к ответственности за совершение актов терроризма и дискриминации в течение ее незаконной агрессии против Украины, никто не верил, что это приведет к какому-либо результату. Но суд открыл производство и оно ведется. Так будет и здесь. К тому же военные преступления не имеют срока давности.
– Мы слышим много информации о том, что у россиян проблемы с техникой, артиллерийскими боеприпасами. Насколько им удается сейчас адаптировать свой военно-промышленный комплекс, встать на военные рельсы?
– Административно они все ввели: три смены, семидневная рабочая неделя и т.д. Сейчас они в основном сосредоточены на проведении ремонтов, восстановлении техники, на снятии с хранения вооружения и приведении его в порядок. Это все старая техника, разработки еще Советского союза. Но главное – у них нет массового производства нового вооружения, потому что не хватает мощностей и иностранных комплектующих.
– Какой у России еще запас прочности – экономических и военных ресурсов – продолжать вести войну против Украины? Могут ли они выдержать еще несколько лет войны?
– Военная разведка Литвы говорит, что запас России – это два года. Мы также говорим, что они могут вести войну еще 2023 – максимум 2024 – все. Это если мы говорим о конвенциональной войне. А если усилить санкции, то этот запас будет еще меньше.
– Какая сейчас у россиян ситуация с "шахедами"? Они получили новую партию?
– По нашим подсчетам, у них еще есть запас из тех партий, которые они получали в конце прошлого года и начале этого. У них, вероятно, осталось еще около 200 единиц "шахедов". Но они их не используют так массово, как раньше. Это подтверждает то, что у них нет большого запаса – они экономят.
– А сколько они уже физически получили из тех законтрактованных 1750 штук?
– "Шахеды" они получают партиями 250-300 штук. На сегодняшний день россияне использовали примерно 800 единиц. Однако мы знаем, что они будут пытаться наладить свое производство этих дронов. Мы четко понимаем, где они планируют это делать и как.
– Но ведь это речь о годах, разве нет?
– Как сказать… Беспилотник – это довольно простая вещь в производстве. Здесь главное даже не столько производство, сколько комплектующие – оптика, микросхемы, чипы, батареи и прочее. И если мы и наши партнеры знаем, как осуществляется поставка этих компонентов, России будет сложно получать их в большом количестве. Разве что в обход санкций, контрабандой, через третьи страны.
– Каким еще вооружением Иран помогает России?
– По нашим данным, Иран уже поставлял отдельные комплектующие для производства боеприпасов. У России есть планы и надежда закупить боеприпасы 122 мм и 152 мм, а также боеприпасы для стрелкового вооружения. Они хотели бы и другое, например баллистические ракеты, но это будет зависеть от решения Ирана, согласится ли он поставлять их России. Ведь все международное сообщество будет знать, чье это будет вооружение, если оно поступит. К тому же после ордера на арест теперь это будет трактоваться как помощь военному преступнику.
– Есть ли у вас сейчас данные, что Китай принял решение о военной помощи России?
– Нет. Это зависит от результатов визита Си Цзиньпиня. Но официальная позиция Китая сейчас состоит в том, что никакого вооружения, к тому же тяжелого, России поставляться не будет. Надеемся, что они будут придерживаться этой позиции.
– Поступает ли какая-либо помощь России от Северной Кореи?
– Есть много информации, например, о боеприпасах, но она нуждается в проверке. Однако следует понимать, что для такого количества войск, которое есть у России, поставка сотни или тысячи единиц боеприпасов – это не так критично и не говорит о значительной поддержке.
– Какая обстановка в Беларуси сейчас? Какой уровень угрозы?
– Уровень угрозы низкий. Там сейчас на ротационной основе продолжается подготовка российского личного состава. На сегодняшний день это 4200 военнослужащих. Это не та группировка, которая может использоваться для наступательных действий на севере. Этот личный состав после подготовки из Беларуси перебрасывают на Восток и Юго-восток Украины. Сначала готовилась 2-я дивизия 1-й танковой армии, затем 6-я дивизия 3-го корпуса и территориальные войска. Большинство из них сейчас заведено на территорию Донецкой и Луганской областей.
Мы не видим накопления войск в Беларуси, а тем более – создания ударной группировки. Поэтому мы оцениваем сухопутную угрозу из Беларуси как низкую. Возможно нанесение воздушных ударов, ракетных ударов, потому что там остается дивизион "Искандеров".
– Какие ваши ожидания и аккуратные прогнозы от военной кампании 2023 года?
– Сейчас очень многое будет зависеть от помощи наших партнеров. У нас есть четкие приоритеты по развитию способностей Вооруженных сил для того, чтобы начать проводить успешные операции по освобождению наших территорий. Это наша основная цель сегодня. Мы будем делать все для освобождения наших территорий от захватчика.
– С 1 апреля министерство обороны России приступит к набору новых контрактников в армию с целью увеличения численности на 400 тысяч человек. Их отправят на войну в Украину?
– Это меры, которые предпринимаются для усиления потенциала российских вооруженных сил. В прошлом году они увеличили их численный состав. Сейчас Москва очень активно работает над тем, чтобы солдаты, которых призывают на военную службу, подписывали контракт. У россиян действительно есть план – увеличить численность контрактников, но это делается разными методами. В том числе мобилизацией, вербовкой и переводом из категории призывников в контрактники.
Помните, какой у них там был скандал, когда они в начале войны, в феврале 2022 года использовали срочников? Сейчас они пытаются избегать этого. Но вместо этого вербуют их подписывать контракты, чтобы отправлять на территорию Украины. Вооружения у россиян нет, боеприпасы заканчиваются, остается только человеческий ресурс.
