Немного запоздало, но все же выскажусь по поводу новогоднего обмена «пленными». Прежде всего – о самом этом термине, который столь же неудачен, сколь и используемое некоторыми слово «заложники». Пленные среди двух групп людей, которыми обменялись стороны, находятся в абсолютном меньшинстве, причем среди тех, кого освободили из украинских тюрем, их нет вовсе: пленный по определению – участник боевых действий, комбатант или некомбатант. В каких боевых действий участвовал киллер Динго?
На подконтрольную правительству территорию Украины вернулись в основном лица, которых по разным надуманным поводам хватали, отправляя «на подвал», боевики и их российские кураторы. Среди них, например, журналист Станислав Асеев, водитель Эдуард Алоян или владелица зоомагазина Елена Сорокина. Будучи украинскими гражданами, они имеют право на защиту со стороны государства, и государство свои обязанности по отношению к ним выполнило. Но разве они пленные? Они были незаконно удерживаемыми лицами, похищенными лицами, с натяжкой заложниками, но никак не пленными. Пленных в списке всего 12 человек – это военнослужащие, которые по разным причинам попали в руки противника в зоне боевых действий.
Слово «заложники» еще коварнее. Называя так всех обмениваемых лиц, мы фактически признаем, что и Украина не брезгует использовать бандитские методы, что люди, которых выдали боевикам — это не фигуранты уголовных дел, не подозреваемые и осужденные, а заложники, то есть невинные овечки, которых, согласно определению, приведенному в резолюции 34/146 Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 года, «захватили или удерживали, угрожая убить, нанести повреждение или продолжать удерживать, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц – совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника». Короче, если это обмен ЗАЛОЖНИКАМИ, значит, мы, Украина, тоже брали ЗАЛОЖНИКОВ.
Но мы же не террористы! В отличие от России и пророссийских формирований, которые хозяйничают на оккупированных территориях. У нас действуют (пока что) законы и есть относительно независимые суды, которые, кстати, порой даже оправдывают откровенных друзей РФ – если государство не смогло доказать их вину. Так было, в частности, с фигурантами дела 2 мая.
Все выданные боевикам товарищи (кстати, многие себя именно так и величают) – это никакие не заложники и не «удерживаемые лица». Не пленные. Не бубочки невинные. Это или подозреваемые, или обвиняемые, или уже осужденные преступники. По очень серьезным статьям. Заказные убийства, теракты, расстрел митингующих – за такие прегрешения Уголовный кодекс Украины предусматривает значительные сроки, вплоть до пожизненного.
Вина некоторых была уже доказана в суде, другим должны были вот-вот вынести приговоры, и предъявленные следствием доказательства не оставляли надежды на оправдание. Да многие и не скрывали, что совершили инкриминируемые им преступления. И не скрывают сейчас — как хирург Владимир Грубник, организовавший взрыв у одесского управления СБУ. Будучи человеком честным, пускай и несколько… ээээ… эксцентричным (чего стоит только попытка бегства из психушки и прокушенная шея бойца «Альфы»!), сразу после обмена он признал, что вел в Одессе «неконвенциальные военные действия» и пообещал при случае их возобновить.
«Неконвенциальный» — это не соответствующий конвенциям, то есть правилам и обычаям войны. «Неконвенциальными» называют боевые действия с применением оружия массового поражения, убийствами мирных граждан, терактами и прочими ужасами. Иными словами, мужчина не просто полностью признал свою вину, но и нифига не раскаялся. Он намерен продолжать!
И такие там все или большинство.
То, что россияне захотели получить в обмен на украинцев такой паноптикум: стрелявших по Небесной сотне бойцов «Беркута», киллеров, террористов и т.п. персонажей, — говорит о многом. Я лично считаю это явкой с повинной. Смотрите, у Украины выбора не было и нет: мы обязаны вытаскивать сограждан, попавших в застенки террористов, вне зависимости от личности и обстоятельств, при которых они лишились свободы. У россиян как раз выбор имеется: с недавних пор подданных Путина в украинских пенитенциарных учреждениях не осталось, и можно тыкать пальцем в любого, кто нравится РФ. Могли бы указать на русскоязычных младенцев поэтов и философов, томящихся в темницах хунты… Вот только нет таких. Поэтому они выбрали бандитов. И тем самым признали, что злодеяния, сотворенные разными динго, грубниками и прочими долженковами, были инспирированы Россией. И были не чем иным, как неконвенциональными боевыми действиями. То есть СБУ говорила правду.
Самое интересное, конечно, то, что они потребовали выдать им «беркутов», которых привлекали к ответственности за события, произошедшие до начала войны. Выходит, расстрел на Институтской – тоже дело рук россиян? Впрочем, чему мы удивляемся, если первой датой на российской медали «За возвращение Крыма» указан день 20.02.2014.
Они откровенно, простите за жаргон, палятся. Хотя… Сказано же президентом, что никакой разницы нет. А на нет и суда, как говорится, нет.
Автор — Олег Константинов, главный редактор «Думской»
